«Сердце пармы»: а мы попробуем любовью
Современное отечественное историческое кино – тема сложная и довольно печальная. За все последние десятилетия возникло лишь несколько громких заявок на что-то значимое в этой области, которые – несмотря на размах, вложенные силы, средства и тщательное ученическое подражание голливудским образцам, – так и остались заявками. Тут прежде всего вспоминается «Викинг» Андрея Кравчука с эффектным Данилой Козловским в роли князя Владимира. К сожалению, кроме неловкости и внутреннего сопротивления (а у некоторых – и возмущения) этот фильм ничего не вызывает. И дело тут не в «неудобной правде», потому что сложная биография крестителя Руси не является секретом, а в пошловато-плоском подходе к материалу. Вероятно, для непошлого рассказа о таких исторических эпохах и фигурах такого масштаба необходимо быть творцом если не уровня Эйзенштейна, то уж точно не автором гламурного «Адмирала». Но и в отсутствие в современном российском кино Эйзенштейнов существует лазейка, позволяющая затронуть важные моменты отечественной истории и никого не особо не покоробить при этом – это жанр исторического фэнтези. Потому что – что взять со сказки-то? Тут главное соблюсти некий здравый баланс и не уйти в разудалый гротеск «Караморы» все с тем же Козловским – и может получиться что-то достаточно интересное.
«Сердце пармы» Антона Мегердичева, ставшего если не знаменитым, то известным после спортивного блокбастера «Движение вверх», шедевром назвать трудно при все желании. Даже не слишком наметанному глазу видны многочисленные недочеты как в режиссуре, так и в актерской игре. Фильм откровенно костюмен, при этом лица и повадки актеров зачастую не подходят к этим костюмам, а главный герой князь Михаил (Александр Кузнецов) внешностью порой до комизма смахивает на последнего российского императора. Антураж временами напоминает то ли ранний Голливуд, то ли даже Болливуд. Повествование то теряет темп, то несется галопом, то перебивается совершенно лишним закадровым текстом. По сути дела, это не целостное произведение, а сжатый конспект сериала, которым экранизация романа Алексея Иванова однозначно вышла бы краше и, чем черт не шутит, стала бы нашим ответом «Игре престолов». В общем, если не перестрадать примерно первую четверть почти трехчасового зрелища и уйти в раздражении, что так и подмывает сделать, то так и не узнаешь, что в этом до конфуза неровном фильме все же содержится нечто, ради чего его действительно стоит смотреть.
Фэнтезийный элемент как прием позволил не только добавить сюжету красок, но и завести разговор о весьма сложных, даже метафизических вещах. К тому же если уж жена вполне исторического персонажа, пермского князя Михаила, вогулка Тиче (яркий кинодебют иркутянки Елены Ербаковой) способна ворожить и перекидываться рысью, то и особых вопросов к тому, насколько соответствуют своим прототипам тот же Михаил или Иван Грозный не возникает. Вместо скрупулезного следования деталям можно сосредоточиться на подводных течениях исторических событий, прежде всего на тех основаниях, на которых трудно и кроваво собирался воедино пестрый лоскутный ковер Земли Русской, которая со временем протянулась не только за Камень-Урал, но и до самого Тихого океана.
«Единство, — возвестил оракул наших дней, —Быть может спаяно железом лишь и кровью…» Но мы попробуем спаять его любовью — А там увидим, что прочней…», — написал однажды великий русский поэт и государственный деятель Тютчев. Собственно, «Сердце пармы» именно об этом. Начинается все с вырванных из живых человеческих тел сердец, но именно сердце и живущая в нем любовь становится спасительной и для героев, и для дела строительства нового исторического бытия, для перехода от местечковой гордыни и этнической обособленности к многовековому единству. Любовь (не только и не столько романтическая) оказывается сильнее и религиозной нетерпимости, и культурных различий, и естественного недоверия к чужакам, и корысти с обидами. Разумеется, без «железа и крови» не обошлось, причем, не только в стычках с инородцами-иноверцами, но и между единокровными братьями-православными. В какой-то момент набравшее силу Московское царство кажется безжалостным хищным чудовищем, которое тяжелой когтистой лапой подминает под себя все и всех – вполне в духе модного современного регионализма. Но повествование, сознательно избегающее примитивной однозначности, делает очередной поворот – и вот страшный и грозный московский царь оказывается мудрым правителем, строящим жутковатыми методами царство все той же любви, где у каждого за всех сердце болит. И несгибаемый князь Михаил, неосознанно живший и правивший именно по этому принципу и мучимый виной из-за пролитой в междоусобице крови, принимает предложение, от которого не может, да и не хочет отказаться.
В книге, как и в реальной истории мятежного пермского князя, в отличие от фильма, нет хеппи-энда, даже непрочного и условного. Однако, в согласии с основной идеей доводить все до трагического конца и не следовало, потому что главное в «Сердце пармы» - надежда на братство людей, которая особенно необходима в наши тяжелые времена и которая должна жить вопреки всему. И это чувство, остающееся после финала, компенсирует многое – и бедность кинематографического языка, почти целиком растраченного на эффектные батальные сцены, и какую-то комиксовую необязательность диалогов. Снять этот фильм, (а еще лучше неспешный и вдумчивый сериал, где нашлось бы место для проработки многих недораскрытых персонажей) можно было гораздо лучше. Но хорошо, что он все же был снят и вышел именно сейчас.
