«Всё, везде и сразу»: когда ничего не важно, просто будь чуть добрее
Скажу сразу, фильм двух тезок – Дэна Квана и Дэниэла Шайгерта «Всё везде и сразу» не для всякого зрителя. Некоторых оттолкнет юмор ниже пояса, других поднадоевшая «повесточка», третьи быстро запутаются во всем этом безумии прыжков по параллельным вселенным и переключатся на что-то не столь крышесносно-карнавальное.
Эпилептикам и людям с неустойчивой психикой смотреть некоторые сцены и вовсе не рекомендуется. Но те, кто продержался до половины, уже не оторвутся до самого конца.
Критики относят это действо (иначе и не назвать) к жанрам черной комедии и иронической научной фантастики, хотя на самом деле это, скорее, философская притча с явственным восточным привкусом (как, впрочем, и первая, классическая «Матрица», которую фильм явственно пародирует). И дело вовсе не в происхождении главных героев, лапше на завтрак и китайском Новом годе.
В начале фильма мы видим то, то иначе как тягостным скрипучим вращением колеса сансары не назовешь – если у будущего Нео в «Матрице» дела шли хоть и скучновато и не очень успешно, но он компенсировал это куда более интересной двойной жизнью хакера, то Эвелин Вонг (Мишель Йео) лишена и этого. У нее на редкость банальный, не особенно прибыльный бизнес и несчастливая семейная жизнь, в которой нет ни толики тепла.
Мелкие проблемы бесконечно падают ей на голову, словно капли воды в китайской пытке, а все поползновения найти отдушину в хобби кончаются ничем, только все больше запутывая финансовую отчетность. Собственно, с неприятного визита в налоговую инспекцию все и начинается. Казенное присутствие – воистину не самое подходящее место, чтобы узнать, что ты Избранный и все вокруг не то, чем кажется, но царство мертвенного порядка отделяет от абсолютного Хаоса лишь толщина листка бумаги.
Мультивселенная – мотив, ставший очень модным в последнее десятилетие. Но если безумие параллельных реальностей в свежем фильме о Докторе Стрэндже начинается и заканчивается названием, то здесь оно раскрывается на полную катушку. Какую-то осмысленность человеческой жизни придает лишь линейность ее «сюжета». Если же все возможные сюжеты, порожденные сотнями тысяч ежедневно делаемых выборов, вдруг схлопнутся в один, то все станет бессмысленным и неважным.
Все сведется к абсолютной Пустоте, к дырке от бублика… ну или пончика. И вот тут и начинается настоящий экзамен. Получить способность видеть все и пребывать везде и сразу – означает практически влезть в ботинки Бога (или Богини). Ну, а где божественность, там и ее противоположность. Практически все религии, даже те, где нет противостояния Бога и дьявола, сходятся на том, что демонизм – это прежде всего абсолютное эгоистическое одиночество, помноженное на гордыню.
Демон смеется и глумится над всем сущим, при этом смех его безрадостен. Если ничто не важно, и ты совершенно один в этом бессмысленном Ничто, то откуда взяться радости? Остается лишь ее карнавальная имитация, похожая на поддельные елочные игрушки из анекдота. Вместо праздника лишь его пестрые атрибуты, вместо горячей страсти – секс-игрушки, да и те используются не по назначению, а, например, чтобы забить кого-то до смерти.
Но при этом абсолютное вроде бы Зло – вовсе не то, чем кажется. Превращение Джобы Тупаки (а на самом деле – дочери Эвелин, Джой из параллельного мира) в угрожающего Мультивселенной монстра – что-то вроде несчастного случая, сбоя эксперимента. В какой-то момент в колбу не добавили важнейший ингредиент – безусловную любовь – и все пошло наперекосяк. Выясняется это не сразу, и с этого места фильм напоминает уже не «Матрицу», а, скорее, финал почти столь же экстравагантного хита Бёртона «Чарли и Шоколадная фабрика», где таинственный насмешник-искуситель Вилли Вонка и его отец-стоматолог, по сути, тоже являются весьма прозрачными аллегориями мятежного ангела и сурового ветхозаветного Бога.
Роль любящего и сострадающего Чарли здесь играет с виду простоватый и недотепистый муж Эвелин – Вэймонд, который в отчаянный поворотный момент сюжета раскрывает свой главный принцип: «Нужно просто быть немного добрее… особенно, когда ничего не понятно!». В итоге именно любовь и принятие, а вовсе не кунг-фу и прочие сверхспособности совершают чудо и в очередной раз спасают мир, точнее, бесконечное число миров. Да, в самом деле, почти ничто в Мультивселенной не важно – кроме душевного тепла.
Зловещий пончик таки обретает центр и превращается во вкусную печеньку, которой приятно угощать, а познавшая разом Пустоту и Любовь Эвелин если не становится Бодхисатвой, то уж точно обретает радостную умиротворенность, как и все члены ее семьи. В финале все вроде бы возвращается на круги своя, но заурядная жизнь хозяйки прачечной теперь озарена совсем иным светом.
В каждой шутке лишь доля шутки и вполне постмодернистская «панковская» комедия (надпись на спине «праздничной» куртки Эвелин отлично отражает общий стиль) подает оптимистический сигнал как бы изнутри обессмысливающей все, везде и сразу хаотической «ризомы» постмодерна.
Когда мировой разум уже готов коллапсировать, впасть в буйное помешательство и самоуничтожиться под грузом порожденной человечеством информации, когда поставлены под огромный знак вопроса почти все ценности, все же еще остается что-то, за то можно уцепиться, чтобы не улететь в черную дыру. И это что-то старше и неколебимей всех миров.
